Россия пытается вернуться туда, откуда она ушла, перестав быть СССР. 7-го октября Минобороны РФ заявило, что прорабатывает планы по возвращению военных баз на Кубе и во Вьетнаме. А сегодня о планах возвращения военной базы в Египте поведала газета «Известия». Как говорилось в известном анекдоте: тенденция, однако.
Тенденцией, конечно, это пока не стало, поскольку не перешло от слов к делу, но лиха беда начало. И всё это происходит на фоне резкого обострения отношений с США на почве конфликта в Сирии. Похоже, даже до жирафов в нашей элите дошло, что с Западом нельзя договориться по-хорошему, если тому что-то нужно дозарезу. То есть, по неписанным правилам западной дипломатии, если переговорные позиции примерны равны, то на уступки должны идти все остальные, а не Запад. Запад идет на уступки только если его позиции заметно слабее. И тут приходится признать, что позиции и возможности России в её нынешнем виде существенно меньше, чем они были у СССР.
А как только мы признаем, что Россия – это не СССР, то возникает много вопросов по поводу наблюдаемой тенденции.
Во-первых, стоит отметить, что Россия, проиграв холодную войну Западу, резко уменьшилась в размерах. На месте грозного и могучего СССР, не говоря уже о так называемом социалистическом лагере, возникло рыхлое Содружество Независимых Государств – СНГ, которое с легкой подачи Виктора Коклюшкина расшифровывали как «Спаси нас, Господи». Да и государства-то эти независимые, были независимы от кого – от самих себя или от прежнего системо- и смысло-образующего ядра – России? Причем не абы какой, а России советской. Разницу между «союзом» и «содружеством» объяснять нужно? Союзы объединены общими интересами, целями и деятельностью. Бывают союзы оборонительные и наступательные. НАТО – пример оборонительного союза, живущего по принципу "лучшая оборона – это нападение". Союзы могут быть военные или экономические, ситуационные или стратегические. В любом случае внутри союза есть определенная степень интеграции по одному или нескольким направлениям деятельности. Внутри содружества никто никому ничего не обязан, это рыхлое, аморфное образование, как правило с минимальными взаимными обязательствами. У сложившегося содружества (СНГ), кроме очевидной функции защиты от психотравмы развала империи, была ровно одна задача – как-то контролировать процессы диссоциации экономических связей бывших союзных республик. Потому что резали буквально по живому. Связи возникли в процессе строительства Империи, функционировавшей как единый организм, без деления на метрополию и колонии, как это было, например, в Британской империи или империи испанских Габсбургов. А тут бац и производственные цепочки оказались порваны новыми границами государств. А еще и валюты разные, весело живем, зато отдельно!
Во-вторых, почти все советские республики в том виде как они отделились, практически не имели опыта собственной государственности. Исключения – это условно Литва (хоть и очень давно), безусловно Армения и с оговорками Грузия. Остальные либо не имели государственности вообще, как латыши или эстонцы, либо долгое время были частью более крупного образования, либо возникли сравнительно недавно, в первые годы советской власти или около того. Ну вот Молдавия, с её мечтой стать частью Румынии, хоть когда-то была полноценным государством? А сама Румыния, возникшая на обломках Османской империи, это типичное молодое государство, как-то в муках и наощупь конструирующее свою идентичность. Ведь не бывает государства без идентичности, правда? А какая идентичность была в республиках СССР – очевидно советская: её строили, развивали, насаждали, как и положено в любом нормальном государстве. Вместе с распадом СССР ушла и советская идентичность, и надо было срочно искать другую. Желательно подревнее, и самое главное, принципиально анти-советскую, иначе непонятно как объяснить населению, почему надо было распадаться.
И тут мы, наконец, подходим к ключевому вопросу. Базы на Кубе и во Вьетнаме были созданы на пике могущества СССР, причем не только экономического (с чем очень любят спорить наши либералы), но и идеологического. За вычетом Египта, и Куба, и Вьетнам, с известными оговорками, это государства с коммунистической идеологией. И она там возникла и победила благодаря наличию и помощи старшего брата – Советского Союза. И коммунистические режимы Кубы и Вьетнама продолжают существовать и после распада СССР, хотя им предрекали скорый конец. 25 лет минуло, а живы и неплохо себя чувствуют надо сказать. Вопрос не в том, что они стали жить лучше, чем в США или в Германии с Японией, а в том, что они живут, развиваются и не собираются разваливаться, как мы. Модель жизнесопособна и в отсутствии донорства со стороны СССР. Так вот, когда СССР пришел на Кубу и во Вьетнам, он не одни только базы и кредиты туда принес, он туда мечту принес о новом справедливом обществе, которое сам же и строил. И которое к тому моменту отстоял в войне с фашизмом. То есть эта мечта была не абстрактной утопией, она была подкреплена обширной и успешной практикой по ее реализации на протяжении десятилетий. Мы не просто так ставили там свои базы, каждый из участников договора понимал, что мы защищаем общий идеал, а наш противник (идеологический конкурент) этот идеал хочет разрушить, чтобы установить свой. Это суть идеологической борьбы. Которую мы, кстати сказать, проиграли. Проиграли с позором, потому что отказались от своего идеала, выбрав чужой, тот западный, который в 1917 году отвергли. И это большой вопрос, что теперь мы можем предложить нашим кубинским и вьетнамским, хм, партнерам.
В их глазах, мы предали свой идеал, а они остались ему верны. Мы присягнули идеалу капиталистического общества, которое до сих пор гнобит эту самую Кубу. Санкции США в отношении Кубы ослабили только в прошлом году и то не до конца. Можно как угодно относится к коммунистическим идеалам, любить или ненавидеть, но нельзя проигнорировать их наличие у кубинцев и вьетнамцев. И нельзя вести диалог с ними в плоскости идеального, это область закрыта для нас, тем более что у нас официально нет идеологии, а есть только интересы. А интересы – это прагматика, ты – мне, я – тебе. И тут мы снова упремся в экономические возможности России, которые существенно ниже чем экономические возможности Запада. И единственное, что нас спасает от того, чтобы Куба и Вьетнам не встают на сторону Запада по прагматическим соображениям, это их национальная гордость и идеологические расхождения с Западом. В политике возможны любые союзы и договора, если они не требуют идеологических уступок. Как только вы уступаете по вопросам идеологии (а отказ от советских ценностей это капитуляция), то вас просто нет в политическом смысле. Уступили по одноум вопросу, значит уступите и по другому и так до тех пор пока от идеологии не останется и следа, а без идеологии вы не субъект политики, а пардон, проститутка. Определенные экномическеие возможности вы себе, конечно, таким образом обеспечите, но независимость (оно же суверенитет) никогда.
Нельзя просто заново открыть базы, там где они были раньше. Нельзя просто сказать, что США плохие и они разрушают суверенные национальные государства, как это было в Корее, Ираке, Ливии, Сирии. Надо что-то предложить взамен, что-то существенно отличное от имеющегося. Нельзя просто поделить капитализм на плохой (США) и хороший (Россия), потому что все разумные люди понимают, что если в капитализме единожды проявилась гниль, то она проявится вновь, это проявление сущности капитализма, а не случайный зигзаг со столбовой дороги. Если трезво оценить суть конфликта между США и Россией, то он сводится к одному вопросу: исчерпан ли Модерн или нет. Модерн – это то мироустройство (его принципы), возникшее в результате серии буржуазных революций в Европе. Модерн сменил традиционное общество, он ломал сословные перегородки, он ниспровергал монархии, он устанавливал национальные государства на месте бывших феодальных владений. Он декларировал главенство Закона, а не Традиции. Поставив своей целью разрушение суверенных национальных государств, США тем самым подводят черту под эпохой Модерна и, видимо, открывают новую эпоху. Хороша она или плоха пусть каждый решит сам исходя их тех принципов, по которым она будет строиться. Главный лозунг Модерна – свобода, равенство и братство. То, что мы наблюдаем сейчас и куда нас тащит Запад будет строится на анти-принципах: не-свобода, не-равенство и не-братство (деление людей на касты). На место Закона как регулятора будет поставлен полицейский произвол – Асад должен уйти, потому что мы так хотим и плевать, что за него проголосовало большинство сирийцев.
Путинская Россия к такому новому мироустройству не готова, во-первых, потому что оно ей органически не нравится, во-вторых, потому что в таком мире для России места попросту нет. И поэтому Путин пытается отстоять Модерн, который имеет для него и вообще для нашей элиты огромную ценность. И вопрос здесь не в базах как таковых, никакие базы не могут отстоять Модерн, если его автор – Запад приговорил Модерн к смерти. Тут надо разбираться либо с автором, либо предлагать новый проект. А базы мы восстанавливаем не потому что нам так очень хочется, или потому что диктует необходимость. Когда едешь верхом на тигре, главное – не останавливаться, иначе тигр тебя съест. Если Россия перестанет реагировать на действия США адекватно военным, дипломатическим или любым другим образом, то все поймут, что мы достигли предела своих возможностей и начнут нас мочить.
Во-вторых, почти все советские республики в том виде как они отделились, практически не имели опыта собственной государственности. Исключения – это условно Литва (хоть и очень давно), безусловно Армения и с оговорками Грузия. Остальные либо не имели государственности вообще, как латыши или эстонцы, либо долгое время были частью более крупного образования, либо возникли сравнительно недавно, в первые годы советской власти или около того. Ну вот Молдавия, с её мечтой стать частью Румынии, хоть когда-то была полноценным государством? А сама Румыния, возникшая на обломках Османской империи, это типичное молодое государство, как-то в муках и наощупь конструирующее свою идентичность. Ведь не бывает государства без идентичности, правда? А какая идентичность была в республиках СССР – очевидно советская: её строили, развивали, насаждали, как и положено в любом нормальном государстве. Вместе с распадом СССР ушла и советская идентичность, и надо было срочно искать другую. Желательно подревнее, и самое главное, принципиально анти-советскую, иначе непонятно как объяснить населению, почему надо было распадаться.
И тут мы, наконец, подходим к ключевому вопросу. Базы на Кубе и во Вьетнаме были созданы на пике могущества СССР, причем не только экономического (с чем очень любят спорить наши либералы), но и идеологического. За вычетом Египта, и Куба, и Вьетнам, с известными оговорками, это государства с коммунистической идеологией. И она там возникла и победила благодаря наличию и помощи старшего брата – Советского Союза. И коммунистические режимы Кубы и Вьетнама продолжают существовать и после распада СССР, хотя им предрекали скорый конец. 25 лет минуло, а живы и неплохо себя чувствуют надо сказать. Вопрос не в том, что они стали жить лучше, чем в США или в Германии с Японией, а в том, что они живут, развиваются и не собираются разваливаться, как мы. Модель жизнесопособна и в отсутствии донорства со стороны СССР. Так вот, когда СССР пришел на Кубу и во Вьетнам, он не одни только базы и кредиты туда принес, он туда мечту принес о новом справедливом обществе, которое сам же и строил. И которое к тому моменту отстоял в войне с фашизмом. То есть эта мечта была не абстрактной утопией, она была подкреплена обширной и успешной практикой по ее реализации на протяжении десятилетий. Мы не просто так ставили там свои базы, каждый из участников договора понимал, что мы защищаем общий идеал, а наш противник (идеологический конкурент) этот идеал хочет разрушить, чтобы установить свой. Это суть идеологической борьбы. Которую мы, кстати сказать, проиграли. Проиграли с позором, потому что отказались от своего идеала, выбрав чужой, тот западный, который в 1917 году отвергли. И это большой вопрос, что теперь мы можем предложить нашим кубинским и вьетнамским, хм, партнерам.В их глазах, мы предали свой идеал, а они остались ему верны. Мы присягнули идеалу капиталистического общества, которое до сих пор гнобит эту самую Кубу. Санкции США в отношении Кубы ослабили только в прошлом году и то не до конца. Можно как угодно относится к коммунистическим идеалам, любить или ненавидеть, но нельзя проигнорировать их наличие у кубинцев и вьетнамцев. И нельзя вести диалог с ними в плоскости идеального, это область закрыта для нас, тем более что у нас официально нет идеологии, а есть только интересы. А интересы – это прагматика, ты – мне, я – тебе. И тут мы снова упремся в экономические возможности России, которые существенно ниже чем экономические возможности Запада. И единственное, что нас спасает от того, чтобы Куба и Вьетнам не встают на сторону Запада по прагматическим соображениям, это их национальная гордость и идеологические расхождения с Западом. В политике возможны любые союзы и договора, если они не требуют идеологических уступок. Как только вы уступаете по вопросам идеологии (а отказ от советских ценностей это капитуляция), то вас просто нет в политическом смысле. Уступили по одноум вопросу, значит уступите и по другому и так до тех пор пока от идеологии не останется и следа, а без идеологии вы не субъект политики, а пардон, проститутка. Определенные экномическеие возможности вы себе, конечно, таким образом обеспечите, но независимость (оно же суверенитет) никогда.
Нельзя просто заново открыть базы, там где они были раньше. Нельзя просто сказать, что США плохие и они разрушают суверенные национальные государства, как это было в Корее, Ираке, Ливии, Сирии. Надо что-то предложить взамен, что-то существенно отличное от имеющегося. Нельзя просто поделить капитализм на плохой (США) и хороший (Россия), потому что все разумные люди понимают, что если в капитализме единожды проявилась гниль, то она проявится вновь, это проявление сущности капитализма, а не случайный зигзаг со столбовой дороги. Если трезво оценить суть конфликта между США и Россией, то он сводится к одному вопросу: исчерпан ли Модерн или нет. Модерн – это то мироустройство (его принципы), возникшее в результате серии буржуазных революций в Европе. Модерн сменил традиционное общество, он ломал сословные перегородки, он ниспровергал монархии, он устанавливал национальные государства на месте бывших феодальных владений. Он декларировал главенство Закона, а не Традиции. Поставив своей целью разрушение суверенных национальных государств, США тем самым подводят черту под эпохой Модерна и, видимо, открывают новую эпоху. Хороша она или плоха пусть каждый решит сам исходя их тех принципов, по которым она будет строиться. Главный лозунг Модерна – свобода, равенство и братство. То, что мы наблюдаем сейчас и куда нас тащит Запад будет строится на анти-принципах: не-свобода, не-равенство и не-братство (деление людей на касты). На место Закона как регулятора будет поставлен полицейский произвол – Асад должен уйти, потому что мы так хотим и плевать, что за него проголосовало большинство сирийцев.Путинская Россия к такому новому мироустройству не готова, во-первых, потому что оно ей органически не нравится, во-вторых, потому что в таком мире для России места попросту нет. И поэтому Путин пытается отстоять Модерн, который имеет для него и вообще для нашей элиты огромную ценность. И вопрос здесь не в базах как таковых, никакие базы не могут отстоять Модерн, если его автор – Запад приговорил Модерн к смерти. Тут надо разбираться либо с автором, либо предлагать новый проект. А базы мы восстанавливаем не потому что нам так очень хочется, или потому что диктует необходимость. Когда едешь верхом на тигре, главное – не останавливаться, иначе тигр тебя съест. Если Россия перестанет реагировать на действия США адекватно военным, дипломатическим или любым другим образом, то все поймут, что мы достигли предела своих возможностей и начнут нас мочить.
Свежие комментарии